Действительный тайный советник. Сын голштинского чиновника Фридриха фон Сальдерна (1685-1722) от брака с Анной-Марией Кампхёвнер (1691-1775). Родился в Голштинии в Апенроде, учился сначала в Киле, потом изучал право в Геттингене и вступил на службу в герцогстве Голштейн-Готторпском. В 1744 он был юстиц-ратом и имел какое-то неприятное служебное столкновение со своим начальником, графом фон Дернахом. Хотя дело это и уладилось благополучно, но Сальдерн не был доволен своим служебным положением и, чтобы улучшить его, он предпринял в 1751—1752 поездку в С.-Петербург, к герцогу, наследнику русского престола, вел. князю Петру Фёдоровичу, хотя голштинским тайным советом такие поездки были запрещены всем служащим. В С.-Петербурге Сальдерн успел представиться великому князю и даже заслужить его расположение; в Голштинию он вернулся в чине статского советника, вскоре за тем сделан был членом тайного совета, в 1761 — президентом генерал-директориума; он был в это время одним из самых влиятельных деятелей в Голштинии.
По воцарении Петра Фёдоровича Сальдерн вместе с русским посланником в Дании И.А. Корфом был назначен на конференцию, которая должна была заседать в Берлине для разрешения распри Петра Фёдоровича с Данией из-за голштинских земель. Конференция эта заседала только 8.07.1762. Екатерина II, заняв русский престол, не спешила с разрешением голштинского вопроса. Сальдерн был вызван в Россию, куда и прибыл в начале ноября 1763 Первое время он не занимал определенного места на русской службе, а являлся одним из советников Н.И. Панина в иностранной политике. В начале 1766, уже в чине тайного советника, Сальдерн был отправлен представителем от Голштинии в Копенгаген, чтобы там, совместно с русским послом М.М. Философовым покончить с Данией голштинское дело. По дороге Сальдерн останавливался в Варшаве и Берлине; из Варшавы он сообщал Панину свои наблюдения над положением дел в Польше; в Берлине в начале мая 1766 имел две аудиенции у Фридриха II; на аудиенциях этих шла речь о так называемой «северной системе». Ничего положительного из разговоров Сальдерна с Фридрихом не вышло; он произвел только очень неблагоприятное впечатление на короля, которого ему не удалось убедить, что «северная система» имеет в виду интересы Пруссии, чего не было и в действительности. Панин думал заключить некоторые союзы преимущественно в интересах России, и Фридрих это, конечно, понимал. Переговоры Сальдерна и Философова с датским правительством шли в Копенгагене с декабря 1766 по 22.12.1767. 22.11 подписан был предварительный трактат, датированный, однако, 11.04.1767, по голштинским делам. Окончательную силу соглашение должно было получить после того, как оно будет подписано вел. князем Павлом Петровичем, по достижении им совершеннолетия. Императрица Екатерина не дорожила наследием своего супруга, которое если и давало ей основание и поводы вмешиваться во внутренние дела римской империи, то налагало вместе с тем на неё и тень зависимости от императора, — вмешиваться в немецкие дела она находила способы и не будучи голштинской владетельницей. Поэтому голштинские владения были уступлены Дании в обмен на герцогство Ольденбургское и графство Дельменгорское, причем датское правительство приняло на себя уплату довольно крупных долгов, лежавших на голштинском герцогском доме, и предоставило некоторые торговые льготы русским купеческим судам в датских водах. 16.03.1768 Сальдерн покончил также и старые споры Голштинии с Гамбургом. Все участники этих переговоров были щедро награждены с обеих сторон.
Возвратившись после этого в Россию, Сальдерн являлся одним из видных людей в придворных и дипломатических кругах С.-Петербурга. За это время с ним сблизился особенно английский посол лорд Каткарт и он постоянно доносил своему министерству о способностях Сальдерна, о его влиянии в Коллегии иностранных дел. Есть все основания думать, что такие сообщения Каткарт делал преимущественно со слов самого же Сальдерна, который, по-видимому, преувеличивал свое значение и, кажется, сообщал ему иногда и более точные и достоверные известия о политике петербурского правительства, известия, которые иногда, может быть, и не предназначались для сообщения их иностранным представителям; но, несомненно, что Сальдерн умел выставлять свой успех в Дании и производить впечатление человека очень способного и деловитого. Когда к концу 1770 посол в Варшаве М.Н. Волконский стал настойчиво просить о своём отзыве из Польши, преемником его решили послать Сальдерна. Ему поручено было составить записку о мерах к водворению в Польше порядка и упрочению там русского влияния; представленные Сальдерном соображения были вполне одобрены императрицей, в присутствии его самого прочитаны в Совете, в заседаниях 17.02.1771, и затем подписаны 5.03 в качестве инструкции ему.
В Варшаву Сальдерн прибыл в середине апреля 1771 и немедленно же отправил к Панину очень подробное изображение состояния дел в Варшаве, с очень детальными характеристиками всех видных деятелей; подобным же характером отличались и все дальнейшие донесения Сальдерна: они все очень подробны, написаны очень уверенным тоном, но все производят такое впечатление, что их автор просто излагает свои мысли, и вовсе не дают точного и ясного представления о положении дел. К польскому правительству Сальдерн относился чрезвычайно резко и властно, от короля потребовал письменное обязательство во всем следовать его, посла, указаниям и ничуть не подвинул вперед дела внутреннего успокоения Польши и упрочения там русского влияния. Во всех личных отношениях он чрезвычайно резко проявлял все несимпатичные черты своего неуживчивого и придирчивого характера. В то же время он очень заискивал перед императрицей и между прочим отправил к ней письмо, испрашивая разрешения приступить к сочинению истории её царствования, к чему, по его словам, он чувствовал непреодолимое стремление. В конце 1771 Сальдерн получил совершенно неожиданно для себя известие от Панина, что в С.-Петербурге между ним и послами прусским и австрийским состоялось соглашение о приобретении от Польши некоторых частей. Сальдерн был, естественно, очень недоволен тем, что такое важное решение было принято окончательно без его ведома и просил об отозвании из Варшавы. В августе 1772 он заменен был на этом посту М. Штакельбергом.
По возвращении в С.-Петербург Сальдерн снова принял участие в окончании голштинских дел. 21.05.1773 подписан был в Царском Селе вел. князем Павлом Петровичем договор с Данией, на точном основании предварительного договора 1767 Сальдерн был отправлен за границу и произвел обмен владений, условленный в договоре, 5.11.1773 в Киле и 29.11 в Ольденбурге. 3.12 он передал Ольденбург и Дельменгорст князю-епископу любскому, Фридриху Августу.
Этим и кончилась служебная деятельность Сальдерна: во время пребывания его за границей раскрылась затеянная им в Петербурге интрига, которая сделала невозможным для него возвращение в С.-Петербург. В точности действия Сальдерна неизвестны, но довольно определенно можно установить следующее. В течение пребывания своего в Петербурге, в 1772—1773, Сальдерн, недовольный, по-видимому, Паниным, старался повредить ему в глазах императрицы. Разные сложные и трудные политические дела не пришли еще тогда к благополучному концу и потому оказалось возможным возбудить в императрице сомнение в том, что Панин сумеет их благополучно покончить. Вместе с тем Сальдерн принял какое-то участие в заключении первого брака вел. князя Павла Петровича и успел заслужить полное доверие императрицы; по крайней мере в течение пребывания его за границей, Екатерина, переписываясь со своей постоянной корреспонденткой, госпожой Бьелке, посылала Сальдерну поклоны и после того, как Панин был освобожден от должности при великом князе и выехал из дворца, поручила ей же передать Сальдерну, что дом ее, наконец, очищен. Но в это же время Сальдерн успел склонить вел. князя Павла Петровича к тому, чтобы он выдал ему письменное разрешение добиваться для него соправительства с матерью-императрицей. Неизвестно, что именно побудило великого князя открыть императрице о том, что происходило у него с Сальдерном; всего вероятнее — ему стало известно, какие подкопы Сальдерн вёл против Панина, пользовавшегося величайшим уважением великого князя, и это открыло ему глаза на его нравственную личность. Императрица была чрезвычайно раздражена поступком Сальдерна. В первую минуту она хотела, чтобы он доставлен был в С.-Петербург в кандалах; но затем ограничилась тем, что лишила его русских чинов; он был отставлен также и от голштинской службы.
Последнее время жизни провёл частью в Киле, частью в своем имении Ширензее, где он жил с чрезвычайной пышностью и устроил знаменитые в свое время сады. Погребён в Бордесгольме. Был женат на Катарине-Люсии Тиеде. После смерти его сына графа Карла Генриха Сальдерн-Гюндерота существует лишь потомство его по женской линии. Сальдерн представляет собою типичный образец тех дипломатических деятелей, которыми кишели многие дворы в XVIII в. Не без сведений, с энергией и с умом, эти люди соединяли полную беспринципность, самую беззастенчивую готовность всякими средствами добиваться почестей и богатств, служа кому угодно, и постоянно не теряя из вида единственно одной цели — своего личного благополучия.
