Барон, полный генерал (с 25.04.1742). Из шотландского дворянского рода. Сын барона Анании-Христиана Любераса фон Потта (1640 или 1645 - после 1720), который покинул Шотландию вследствие поражения политической партии, к которой он принадлежал, и поступил на службу к королю Швеции. Но при вступлении на престол Петра Великого Люберасы оказались в Лифляндии и после покорения этой области русскими перешли на службу к русскому царю. Молодой Люберас владел многими языками: шведским, немецким, французским, латинским, быстро обучился русскому, а особенно сумел показать себя искусным инженером. Этому делу он обучался у известного инженера Г.В. де Геннина. Пётр дорожил людьми подобного рода. Вначале он оставил Любераса в распоряжении князя Голицына, который действовал во время Северной войны в Лифляндии. Все временные укрепления, которые тогда были там воздвигнуты, делались по указаниям Любераса. В 1714 он уже инженер-майор и совместно с Девиером строит ревельскую гавань. В 1719 Пётр дает ему еще более важное и ответственное поручение: наблюдать за всеми баканами и голиками Финского залива. К этому же времени относится целый ряд его докладов и записок Петру Великому относительно преобразования государства по шведскому образцу и в частности о коллегиях. Впрочем, эти записки могут принадлежать и перу его родственника Анастасия Христиана Любераса. При учреждении в 1717 Берг-коллегии царь назначил Любераса её вице-президентом. Он пробыл в этом звании до 1722 (по другим данным, в этой должности находился его отец). После Ништадтского мира он занялся постройкой и укреплением порта Рогервик, приложив особенно много старания для сбора материалов и топографической съёмки всей этой местности. Кроме того, с 1723, совместно с Мишуковым и Гансом он составлял карту Финского залива и в 1726 по окончании этого дела представил в Адмиралтейскую коллегию подробное донесение о выполненной работе.
В январе 1727 Люберас, уже полковник от фортификации, занят постройкой фортеции на острове Наргине. В том же году он произведен был в генерал-майоры и подчинен непосредственно Верховному тайному совету. Возвратившись в С.-Петербург в 1731, Люберас был приставлен к важному и ответственному делу — организации и заведованию Сухопутного шляхетского кадетского корпуса, но недолго оставался при нём, и в феврале 1734 был заменен Б.К. Минихом. С 1733 он был откомандирован в Польшу в распоряжение фельдмаршала П.П. Ласси и командовал несколькими полками. С Ласси Люберасу было легко уживаться, но когда на смену ему прибыл Миних, давно уже не ладивший с Люберасом, между ними начались ссоры. Миних жаловался на него: "генерал-майор Люберас по десятикратно повторенному указу сюда нейдет, под предлогом, что мало оставить в Варшаве 400 человек; затем пять полков его команды стоят там; а при армии шатров нет". Миних просил предать Любераса военному суду, который и состоялся. Но у Любераса был могущественный покровитель, страшный самому Миниху, — Левенвольде, и при помощи его он вполне оправдался. Вернувшись в Россию, Люберас исправлял укрепления Нарвы и состоял "при фортификации". В апреле 1737 по резолюции Кабинета министров Люберас (впервые здесь названный бароном) становился во главе совещаний из инженеров и архитекторов для рассмотрения вопроса о чистке порогов на реках Мсте и Тверце. 19.01.1739 Люберас пожалован по его прошению в генерал-поручики, а 23.01 назначен генерал-лейтенантом от армии и фортификации с жалованьем наравне с прочими генерал-лейтенантами. 14.07.1739 откомандирован для осмотра и исправлений крепостей в Кронштадте, Выборге и Кексгольме со штатом служащих в Военной коллегии. 13.10 указом из Кабинета ему приказано было немедленно вернуться в С.-Петербург. На него возлагалось секретное поручение укреплять окрестности столицы, в частности Кронштадт, вследствие слухов о военных передвижениях шведов. Люберас тотчас же приступил к съемке и описи части Финского залива, между Кронштадтом и Выборгом, отбыв и лично для наблюдения за этим делом из столицы. 21.12.1739 его снова вернули сюда, опять отправили, а затем еще возвращали 30.01 и 17.10.1740. Ввиду его заслуг, с него были сняты числившиеся на нём недоимки и выдано в награду 3000 руб. Во время празднования мира, заключенного с турками в 1740, Люберас пожалован кавалером ордена св. Александра Невского. 20.03.1741, после увольнения Миниха в отставку, Люберасу передали начальствование над всеми инженерными корпусами и фортификационными делами. 16.04.1742 Люберас, названный при этом случае Иваном (а не Иоганном, как было раньше), передал Сенату Высочайшие распоряжения императрицы Елизаветы Петровны по случаю предстоящей коронации 25.04 и в день коронации был пожалован в полные генералы.
В эти годы Люберас надолго отходит от инженерного дела и начинает заниматься политикой: принимает участие в придворных партиях и вмешивается в ведение иностранных дел. Он примкнул к франко-прусской придворной партии, снискал милость Лестока, и при начале переговоров о мире со шведами неожиданно для А.П. Бестужева-Рюмина оказался 7.12.1742 вторым уполномоченным на конгрессе в Або. Бестужев был вне себя от этой кандидатуры и докладывал императрице о невозможности посылать для защиты русских интересов шведа по рождению, немца по образованию и француза по убеждению. Когда Елизавета, в ответ на настояния Лестока, относительно Любераса указала, что он "немец", то он ей возразил: Пётр Великий заключил Ништадтский мир тоже при посредстве немца, да и он сам, Лесток, немец, а это не помешало ему помочь Елизавете в достижении ей престола. Со времени его прибытия в Або сразу начались уступки в пользу разбитой Россией Швеции. В этом духе Люберас вёл дело до конца, всё время предсказывая России неудачу. Однако императрица осталась Люберасом очень довольна и по возвращении в Петербург щедро его наградила: ему пожалованы были две мызы в Рижском уезде. В январе 1744 Люберас получил важное и ответственное поручение в Стокгольм. Там в это время шла решительная и очень важная для России борьба с Пруссией, и на этот пост следовало бы назначить опытного и ловкого дипломата. Однако Бестужев тщетно представлял императрице всю невозможность этого шага, убеждая ее: "что всегда прибыточнее будет Россиянина дурака, да верного подданного, нежели иноземца-изменника в такое важное дело употребить". Однако это назначение состоялось. 3.01 при докладе Бестужева императрица лично подтвердила приказание отправления в Стокгольм Любераса, дав ему в запас кредитив и грамоту на звание полномочного министра при шведском короле, с жалованьем в 8000 руб. и на экипажи 5000 руб. По желанию Любераса, подтвержденному и императрицей, он избрал путь не через Финляндию, как настаивал Бестужев, а через Берлин, Гамбург и Копенгаген. С его стороны была даже попытка заехать в Дрезден, но тут уже и императрица воспротивилась, находя такое путешествие слишком длинным и непомерно затягивающим дело. 18.01.1744 ему были выданы подъемные, и он в сопровождении приличной свиты отбыл за границу. Между прочим, он увозил с собою секретаря Симолина, которого Бестужев хотел оставить в Петербурге, но по приказанию императрицы отпустил с Люберасом. Зато другой секретарь его Чернев оказался преданным слугою Бестужева и во все время пребывания при Люберасе осведомлял вице-канцлера об истинном ходе дела. В конце июня 1744 Люберас был в Пруссии. Фридрих II принимал его с почетом и в Берлине и в Потсдаме. Прусский король считал отправку Любераса показателем торжества своей партии в России и думал, что прибытие этого генерала в Швецию положит конец всем усилиям Бестужева отстоять русские интересы в этой стране. Между прочим, он был уверен в помощи со стороны Любераса для заключения прусско-шведского союза, крайне невыгодного для России. Люберас подтвердил все надежды, которые на него возлагал Фридрих. Уговорил короля вести переговоры о союзе Швеции и России не в Петербурге, где господствует "неверное" государыне министерство, а в Стокгольме, и уехал, довольный приемом и своими действиями дипломата. Через три дня после приёма у короля Люберас написал о нём императрице, извещал ее о тревоге Фридриха, насчет возможной в России смены на престоле, доносил Елизавете о пересылке английскому посланнику Тироули 600 тысяч руб. для подкупов вице-канцлера и министров и организации переворота; сообщал о желании короля знать, кто будет канцлером и о любопытстве его насчет русских нерегулярных войск: калмыков и казаков. Из Берлина Люберас поехал в Копенгаген. Король Дании принял его очень внимательно и много с ним говорил об опасности чрезмерного роста Пруссии. Ему казалось, что остановить его можно только с помощью России, союза с которой он искал. В сентябре Люберас был ещё в Гамбурге, а из Стокгольма шли тревожные слухи, и нужны были решительные выступления русского представителя. Бестужев снова заговорил о необходимости заменить Любераса более подходящим лицом: "он уже восемь месяцев в дороге находится... уже с десять тысяч рублев истратил, а ни на десять копеек прибыли не принес, - писал Бестужев М.И. Воронцову — "да хотя он и в Стокгольм приедет, то какую там от него пользу ожидать?" В конце октября, когда Люберас всё ещё не доехал до места назначения, Елизавета уже сама заговорила о его смене. Наконец в конце 1744 Люберас прибыл в Стокгольм и сразу же показал и свою неспособность и неумение разобраться в положении дел. Он совершенно не замечал характера поведения наследного принца и махинаций франко-прусской партии. Дело дошло до того, что соглядатай при нём и корреспондент Бестужева Чернев прямо называет Любераса "неблагонадежным", а его безумные траты, швыряние деньгами и высокомерие характеризует словами "великопосольская немощь". Люберас не заметил подготовку прусско-шведского союза; совершенно вопреки приказаниям Елизаветы заверил графа Гилленборга в расположении к нему императрицы и самого Бестужева. Вдобавок Елизавета поставила Бестужева в невозможность следить за всеми действиями новоявленного дипломата, так как поручила ему все доношения пересылать ей прямо в руки. Главная цитадель, где шла борьба России за господство на севере, была в опасности. Это, наконец, заметила и сама императрица. 12.12.1745 она приказала Любераса сместить. На его место был назначен А.М. Пушкин, но он был еще в пути, когда ему приказали ехать в Данию, а в Швецию 13.01.1746 отправили И.А. Корфа. Корф прибыл в Стокгольм в конце апреля, но Люберас оставался на своем посту до конца июня 1746, очевидно вводя нового посланника в курс дел и сдавая их ему.
Осенью 1746 Люберас вернулся в Петербург и снова занялся укреплением Кронштадта и благоустройством его. Между прочим, он закончил Кронштадтский канал и 30.07.1752 присутствовал при торжественном открытии его императрицей. По этому случаю Елизавета возложила на него знаки ордена св. Андрея Первозванного и подарила ему 15000 рублей. 6.08.1752 он умер и, по приказанию императрицы, 26.08 в счёт заслуженного им жалованья было выдано на погребение его 2000 рублей.
Заслуги Любераса в качестве инженера - укрепление и устройство Кронштадтской крепости и порта, работы в Нарве, Рогервике, Выборге - оценивали даже такие личные враги, как Миних. Но его дипломатическая деятельность была неудачной Сменивший Любераса Корф с ужасом писал Бестужеву о промахах, ошибках и преступных попустительствах своего предшественника, надеясь на отдачу его под суд. Однако Бестужев ответил на это: "Помянутые дела хотя в совести его и уличают, однако ж без верного доказательства ни на что осудить не можно". Д.Н. Бантыш-Каменский приписывает Люберасу семь проектов реформы России и частей ее управления, сохранившиеся в архиве Коллегии иностранных дел в Москве. Вернее предположить, что проекты эти составлены Анастасием Христианом Люберасом.
