Капитан, первый русский посланник в Японии. Сын академика Петербургской АН по экономии и химии Эрика Лаксмана (1737-1796). Родился в Барнауле, где Э. Лаксман служил пастором. Учился в Сухопутном кадетском корпусе, около 1783 произведен в офицеры и с 1786 по 1795 был исправником в городе Гижичинске на северном берегу Охотского моря. Унаследовав от отца любовь к природе и получив от него же довольно основательные познания в разных частях естествоведения, Лаксман в Гижичинске занимался метеорологическими наблюдениями, собирал сведения о вулканических явлениях в Камчатке, о быте чукчей, о китовой ловле; о многих его сообщениях отцу этот последний писал затем в Петербургскую Академию Наук. В 1789 для своих наблюдений Лаксман почти целый месяц плавал с коряками вдоль берегов, в кожаной байдарке, прогребая, при благоприятной погоде, в день до 50 и даже до 70 верст вдоль берега; затем 15 дней он путешествовал пешком по обширному, вовсе не исследованному полуострову Тайгоносу и т. п.
Когда в 1791 в С.-Петербурге было решено завязать торговые сношения с Японией, пользуясь случаем, что приходилось отсылать на родину нескольких японцев, потерпевших крушение у русских берегов, выработка наставления экспедиции поручена была Э. Лаксману, а послать в эту командировку было повелено одного из его сыновей. 20.05.1792, по предписанию генерал-губернатора, Лаксман выехал из Гижигинска в Охотск, 1.08 того же года туда же прибыл из Петербурга Эрик Лаксман с японцами. Не без труда снаряжен был здесь галиот «Св. Екатерина», еще затруднительнее было набрать для него экипаж; наконец, 13.09.1792, А. Лаксман вышел в море с экипажем из 20 матросов и 4 солдат, с переводчиком, чертежником, одним волонтером — Кохом, сыном охотского коменданта, — упомянутыми уже японцами и несколькими купцами, всего до 40 человек. Главная цель экспедиции была коммерческая — установление торговых сношений России с Японией. Лаксман вез с собою письма от иркутского генерал-губернатора, подарки от его же имени, письма и несколько подарков от своего отца к трем японским ученым.
9.10.1792 русский галиот пристал у деревни Кимуро, на южной оконечности острова Мацумая или Езо. Здесь решено было перезимовать. Подозрительность японцев задержала здесь Лаксмана на целые восемь месяцев. Недостатка ни в чем русские не терпели, но всякие сношения затягивались японцами чрезмерно; на первую письменную просьбу Лаксмана о том, чтобы губернатор ближайшего города уведомил правительство о его прибытии, ответ был получен лишь через два месяца. После нескольких посещений разными японскими чиновниками, только 29.04.1793 в Кимуро прибыло многочисленное посольство, в составе 200 человек, с ответным письмом от императора. Разрешалось только в сопровождении этого посольства доставить привезенных японцев в город Мацумай. Лаксман, по совету одного из бывших спутников Бенковского, заявил, что он все равно сам поехал бы морем в Хакодате, ближайший к Мацумаю порт. Как ни старались японцы побудить его к отправлению на японском судне, Лаксман отправился на своем; и во время этого пути, и ранее в Кимуро он собирал разные предметы, сколько было возможно это делать, не возбуждая чрезмерно подозрительности японцев. 4.07. Лаксман прибыл в город Хакодате и был принят японскими властями очень любезно. 13.07 посольство двинулось внутрь страны, окруженное по-прежнему предупредительною любезностью и всеми возможными способами изолируемое от каких-либо сношений с жителями. Кортеж состоял из 450 человек; Лаксмана и двух его спутников несли в богатых паланкинах. 17.07 прибыли в Мацумай. Здесь несколько дней продолжались переговоры о церемониале для представления; предъявлено было требование, чтобы Лаксман явился босиком и говорил лежа на животе; эти требования ему удалось отклонить; но в допущении к императору было решительно отказано. Ведя постоянно препирательства с японцами, выслушав множество упреков за то, что он явился вопреки законам страны в гавань, куда доступ иностранцам воспрещен, Лаксман тем не менее успел достичь кое-каких результатов; в известной степени это было последствием того, что он успел внушить японцам личные к себе симпатии: через 20 лет после его пребывания Головнин слышал живые и дружеские воспоминания о нем. По самому предмету своей миссии он успел получить разрешение одному русскому кораблю ежегодно приставать в Нагасаки. Затем, щедро одарённый, 24.07 он вышел из Мацумая, прежним порядком достиг 30.07 Хакодате, 5.08 перешёл на своё судно и только 11.08, из-за противных ветров, успел выйти в море. 8 сентября «Св. Екатерина» вернулась в Охотск. Вся экспедиция обошлась в 23217 руб., а ассигновано было на нее 36 тыс. Лаксман был вызван с отцом в Петербург, получил чин капитана. Он предназначался к участию в экспедиции в Японию, которую предполагалось снарядить в 1795, но сначала дело несколько замедлилось, а затем смерть Э. Лаксмана и Г.И. Шелихова и самой императрицы Екатерины совершенно остановили его.
О путешествии Лаксмана в Японию вышла в 1805 небольшая брошюра «Первое русское посольство в Японию под начальством поручика Адама Лаксмана»; в 1822 был издан отчет об этом путешествии Берхом, но обе книжки представляют почти не находимые книжные редкости. Успешное кругосветное путешествие Крузенштерна совершенно заслонило поездку Лаксмана, как географическую новинку; а неудачное посольство Н.П. Резанова в 1803 лишило Россию полученного Лаксманом права вести непосредственно торговлю с Японией; торговые сношения прекратились и начало их было позабыто; только в середине XIX в. уничтожено было запрещение и начались более частые сношения с Японией. Но неуспех посольства Резанова тем выгоднее оттеняет заслугу Лаксмана, который сумел получить то разрешение, в каком японцы так упорно отказывали.
После смерти отца Лаксман вернулся в Гижичинск. Дальнейшая его судьба неизвестна.
